Я вам расскажу историю своей болезни, не всю карту, конечно, а последнюю запись в ней.
Итак, как-то вечером у меня воспалилась какая-то херня под челюстью. Опухла и болит нестерпимо. Я малость перетрухал, такого в моей практике еще не было. Попаниковав немного, взбудоражив нескольких знакомых и получив солидную стопку рекомендаций, сделал себе на ночь компресс. Но к врачу все же решил сходить, ведь помирать в расцвете сил и предварительно не утопив Ценю в луже, в мои амбициозные планы совсем не входило. Так что я, придя в понедельник на работу, первым делом поставил начальство перед фактом: "Заболел! К врачу во вторник! Вот талон!" Начальство повздыхало-повздыхало, да, и выгнало меня с работы за час до окончания рабочей смены. Типа, вылечишься-возвращайся!
Приезжаю к ЛОРу, рассказываю, что да как. Та меня посмотрела, руками развела, говорит: "Не моей это части! Иди, милый друг, к терапевту, пусть он тебе направление к эндокринологу выдаст!" Я злой, как сорокапятилетняя крашеная тетка с недотрахом, по морозу прусь на Первомайскую к врачу. Время половина седьмого вечера. В регистратуре рассказываю, с чем гости дорогие пожаловали. "Едрить твою налево!", восклицаю я, когда мне сообщают, что дежурный терапевт принимает только тех, у кого температура. Поворчав немного, топаю в процедурку, стискивая зубы, ставлю градусник подмышку. А самого трясти начинает вдруг. Зуб на зуб не попадает, даже пальто уже не греет. Возвращаю градусник, медсестра смотрит и приговаривает: "Ой, нехорошо! Ой, нехорошо!" Ну, прям, как во время просмотра киноленты от Тинто Брасса.
Померила пульс, давление и опять по-старой: "Ой, нехорошо! Ой, нехорошо!" Прям еле с языка в ответ не сорвалось: "Ну, не нравится, переключи, че раскудахталась-то?" Не по душе ей видите ли легкая эротика, где у мужиков вместо членов фалоимитаторы!
В общем, топаю обратно в регистратуру с квиточком, где указаны все проделанные измерения. Направляют к терапевту. Пока сидел в очереди, пару раз врачи из соседних кабинетов на мой кашель выскочили. Наконец-то и меня вызвали, врач послушала, осмотрела, вновь в коридор отправила. И тишком скорую вызвала. Но, на всеобщее удивление, скорая ехала чуть больше четырех часов. Я к моменту ее прибытия успел обогреть все лавочки в коридоре и рассчитать количество шагов от гардероба до кабинета номер 28 и проконсультировать несколько клиентов по делам насущным, в смысле рабочим. Когда мне уже порядком надоело чалиться в тоске земной возле кабинета и подкатило жгучее желание свалить к ебеням, в коридор ввалился фельдшер. Скромно оправдываясь, что сейчас грипп повсюду ходит и вызовов до хера и больше, вызнал мой диагноз у терапевта. Та, с опаской косясь на меня, от четырехчасового ожидания рожа у меня стала протокольной, сообщила: "Подозрение на пневмонию". Фельдшер задумчиво прицокнул языком, заслышав мой барский кашель: "Прям на коклюш смахивает!" - деловито поделился он своими соображениями. - "Будем оформлять." И уткнулся в записи. Упаковали меня спустя минут 15 в белую машинку с красным крестом и, согревая морозный январский воздух выхлопными газами, покатила скорая на Сокольники. Пока ехали фельдшер с завидной частотой косился в мою сторону, чуть ли не вжимаясь весь в кресло. В конце-концов не выдержав собственного молчания, произнес: "А может быть и хуже!" И, поймав мой удивленный взгляд, пояснил: "Туберкулез!" Тут даже я со страху что-то зелепетал.
Знаете, обычно в фильмах очень любят показывать один драматический момент, когда кто-то умирает, а главный герой, роняя скупые слезы, приговаривает: "Молчи, тебе нужно беречь силы! Ты выживешь!" А умирающий явно решает напоследок, как следует выговориться, от души так сказать.
Вот и я пиздел, пока хрипеть не начал, а тут и больничка на горизонте закрасовалась. Оформляли меня минут 20. Потом повели на рентген, ЭКГ и к терапевту. Врач, устало принизывая меня взглядом, вымолвил: "Ну, это не туберкулез и не воспаление легких. До дома дойдешь? А то у нас столько заразы здесь, что еще больше заболеешь! Ну, я тебе напишу список лекарств, купишь в аптеке. Сейчас кровь сдашь, я тебе сделаю копии анализов, своему врачу отдашь."
Спустя какое-то время, очаровательно улыбаясь, на пороге его кабинета появилась медсестра. Я, морщась и морально готовясь к боли, протягиваю ей свой палец. Практически не почувствовав укола, я с облегчением вздохнул и более пристально начал ее разглядывать. Ну, а что? Не каждый же день мне такие безболезненные уколы делают! Но, счастье было недолгим, оказалось, что она едва задела кожу на пальце, кровь не шла. Пришлось колоть во второй раз. Я героически снес превратности судьбы, заметно дернувшись всем телом. Медсестра успокаивающе произнесла: "Ничего, скоро ты забудешь об этом и обо мне!"
"Это вряд ли," - улыбнулся я, - "наш первый раз я запомню навсегда!" И медсестра так очаровательно покраснела от смущения, что на мгновение мне даже стало жаль, что она замужем. Финальным аккордом моего присутствия в больнице стала нестерпимая боль в мышцах и адская тяжесть в ногах. С горем пополам я дополз до квартиры и рухнул спать в надежде, что завтра будет лучше, чем вчера. Но лучше не стало, как и следующие пять дней. Кое-как я поднимался с кровати, накачивался таблетками и снова падал на диван, в ожидании затасканного по больным врача. И в каждый новый приход очередного доктора мне выписывались стопки новых лекарств и меланхоличного выслушивания моих симптомов непонятной болезни и жалоб. К концу недели сил во мне подкопилось столько, что я вполне сносно смог добраться до поликлиники и попасть на прием к свободному терапевту. И я думал, сидя у него в кабинете, что мои муки вот-вот закончатся и с прежним усердием буду спешить на работу. Но, как сказала одна бабка в больничном коридоре: "Хочешь долго болеть? Тебе к этому врачу!" Оставшиеся 13 дней я прошел все круги ада. Какие только анализы и каких только врачей я не посетил за эти дни. К слову сказать, я посетил все государственные поликлиники близ моего района. Гардеробщик тубдиспансера после третьего захода меня уже встречал, как встречает кассир в сигаретном ларьке, заранее готовясь выполнить мой заказ. Накануне 22 дня болезни, я вдруг с ужасом начал осознавать, что смахиваю на местных бабок, что перетирают косточки всем и всему на казенных лавках, недоуменно вздыхая: "И как мы до этого докатились? И кто виноват?"
Выписывал меня врач, стиснув зубы, обеспокоено повторяя: "Что ж это за зараза-то такая в вас засела, что ее никакие антибиотики не берут?" И я, скептически прищурив глаз, смотрел на него, усилием воли удерживая свою израненную иголками пятую точку на жестком стуле, горько оплакивая оставшуюся в одиночестве дома любимую подушку.
И, напоследок как-то странно вздохнув, врач произнес: "Через десять дней снова ко мне придете, а пока сдайте-ка еще несколько анализов!"
Моя суббота была убита. Проклинал я и этого болвана терапевта и медсестру и фтизиатра и даже улыбчивого гардеробщика. Крови взяли столько, сколько даже мои бывшие в совокупности не смогли высосать. Эх, как жаль, что мой организм начинает серьезно истерить только, когда попадает на прием к врачу.
